Сталь и камень - Санчес Сильвана Дж.

– Ты такая красивая, – хрипло прошептал он, снова найдя мои губы. Мои ноги обвились вокруг его сильных бедер, и я почувствовала, что тону, не в силах сдержать разливающееся по мне удовольствие.

Звук нашего дыхания, эхо тихих стонов и прикосновений отражался от стен, как песни запретных богов. Аид заявлял на меня права всеми возможными способами. Его умелые пальцы проникали в каждое потайное местечко, губы покрывали меня горячими поцелуями, от которых я задыхалась.

– Произнеси мое имя, – прорычал Аид, крепко сжав мои бедра, пока безжалостно вбивался в меня. – Скажи, что принадлежишь мне.

– Аид… Я твоя. Только твоя, – прохрипела я, царапая ногтями его спину. Эйфория поглотила меня целиком.

Его рев наполнил воздух, когда он в последний раз подался вперед, прежде чем страстно поцеловать меня. Его язык столкнулся с моим, и удовольствие взорвалось внутри нас, разливаясь адским пламенем, которое продолжало обжигать, хотя мы оба обессилели.

Мы долго лежали, прижавшись друг к другу и взявшись за руки. Кончики его пальцев скользнули по изгибу моей спины, но потом Аид наконец приподнялся, чтобы посмотреть на меня.

– Ничто никогда не встанет между нами, – сказал он низким, полным страсти голосом.

Сердце бурно забилось у меня в груди, но я уверенно кивнула.

– Ничто, – выдохнула я, почувствовав, как нарастает предвкушение в груди. – Даже мое путешествие ради спасения королевства.

От ярости, которая отразилась на лице Аида, меня охватил ужас. Я быстро отодвинулась от него и надела халат.

– Я отправляюсь в Стоунволл сегодня ночью, – сказала я, задыхаясь от силы своей убежденности и жара нашей страсти.

Я шагнула в сторону, но Аид схватил меня за запястье.

– Ты никуда не поедешь, – рявкнул он так свирепо, что я содрогнулась. – Я запрещаю.

Я уставилась на Аида с недоверием и тихой яростью.

– Если это приказ, ваше величество, то мое мнение по этому вопросу не имеет значения! – взорвалась я. Мой голос дрожал от сдерживаемых эмоций.

Аид грубо притянул меня к себе с такой силой, что у меня перехватило дыхание.

– Я больше, чем король… – прорычал он. Каждое слово источало ярость. Его ледяной взгляд пронзил меня. – Я – БОГ! – Голос Аида прогремел, отразившись эхом от стен и встряхнув дворец.

Я вырвалась из его хватки. Слезы навернулись на глаза, меня захлестнула буря эмоций: желание, ужас и печаль затопили меня, словно бурная река.

Но я выстояла, хотя и дрожала с головы до ног, встретившись с ним взглядом.

– И как ты упиваешься своей божественной силой, разбрасываясь жизнями, словно пылинками, играя с моим сердцем…

– Это ты играешь моими чувствами, Персефона! – рявкнул Аид, задыхаясь от негодования.

Я отпрянула, ахнув.

– Что ты имеешь в виду?

Аид сжал кулаки и отвернулся, одернув халат. Когда он снова повернулся ко мне, отчаянная печаль омрачила его черты.

– Я только что вернул тебя, – тихо сказал он. – Почему ты хочешь оставить меня?

Мое сердце разбилось вдребезги, но я осталась непреклонна.

– Это мой священный долг, Аид. Жизни людей зависят от меня.

Тишина повисла между нами, словно саван. Аид отвернулся от меня, его крепкое тело напряглось. Наконец он заговорил, и в его голосе не было ни теплоты, ни милосердия.

– Тогда уходи, – пробормотал он. – Возвращайся в свое королевство.

Я нерешительно шагнула к нему.

– Аид…

Он поднял руку, остановив меня.

– Мне больше нечего сказать.

Хотя Аид говорил холодно, я уловила скрытую боль. Гордость не позволяла ему проявить слабость. Даже со мной.

– Пожалуйста, пойми меня, – сказала я, отчаянно желая, чтобы он посмотрел на меня. – Мой долг зовет меня в другое королевство, но мое сердце никогда не покинет тебя.

Аид не произнес ни единого слова, выражение его лица осталось непроницаемым.

У меня сдавило в груди от желания восстановить разорванную связь между нами. Но судьба других была важнее моего собственного счастья; как бы больно мне ни было, я знала, что должна уйти.

– Я никогда не перестану любить тебя, – с трудом выдавила я. – Ничто и никогда не изменит этого. – В отчаянии я искала на его лице намек на согласие. Но передо мной был непреклонный воин. Расстроенная, я покорно склонила голову и прошептала: – Прощай, мой король.

Надежда царапалась изнутри, словно дикий зверь, но Аид отказался даровать милость своего прощения. Слезы потекли по моему лицу, и я отвернулась, чувствуя, что сердце разрывается на части с каждым моим шагом.

Как раз в тот момент, когда я собиралась выйти из комнаты, Аид обернулся. Лишь в одиночестве он позволил маске безразличия пасть: на его лице отразились агония и ярость. Он почти незаметно вздрогнул, но остался неумолим, когда я тихо попрощалась. Горячие слезы жгли щеки.

Тьма росла в его сердце, подпитываемая гордостью и болью. И я не знала, куда может завести такая безграничная тьма, когда меня, его личного света, больше не будет рядом.

77. Персефона

Первые отблески сумерек проникли в мою комнату, я надела свои золотые доспехи с гравировкой, тщательно натерев каждую деталь до блеска, оттягивая время. Знакомая тяжесть была одновременно успокаивающей и душераздирающей.

Я неуверенно взяла свой обсидиановый меч, Несущего пустоту, с подставки, провела пальцами по обтянутой кожей рукояти, украшенной древними рунами, и наконец закрепила его на поясе. Ощущение меча на бедре только усилило мою печаль.

Осмотрев в последний раз свои скудные пожитки, я глубоко вздохнула, собираясь с духом. Снаряжение ждало меня у двери: седельные сумки, набитые лекарственными травами, припасами и другими необходимыми вещами для предстоящего долгого путешествия. Все было в порядке, не считая боли в моей душе.

Тихий стук привлек мое внимание. Я обернулась и увидела Гипноса возле дверного косяка. На его изящном лице мелькнуло удивление, когда он заметил мое боевое облачение.

– Собралась по важным делам? – спросил он, вскинув брови. Но юмор в его голосе прозвучал фальшиво. Мы оба знали, что для обычной прогулки время было неподходящим.

Я выдавила слабую улыбку, но неуверенность все еще боролась во мне. Почувствовав мое смятение, Гипнос вошел в комнату и решил разжечь огонь. Он принялся переставлять красиво украшенные железные инструменты из каминного набора, дав мне минуту тишины, в которой я отчаянно нуждалась.

Наконец он подошел и встал передо мной, вглядываясь в мое лицо. Я прочитала вопрос в его глазах, хотя он уже знал ответ.

– Ты уходишь.

Это был не вопрос, а утверждение, пронизанное сочувствием. Я лишь молча кивнула, все еще не доверяя своему голосу.

Гипнос тихо вздохнул, нежно взяв мои руки.

– Аид знает? – спросил он.

Я снова кивнула.

– Мы… уже попрощались. – Я опустила глаза, все еще красные от слез.

Гипнос сжал мои руки. На его лице было написано понимание.

– Ясно. Значит, расставание прошло не очень гладко.

Несмотря на меланхолию, царившую в комнате, его проницательность заставила меня улыбнуться. Только Гипнос был способен шутить в такой ситуации.

После долгого молчания я заговорила.

– Мне нужно на какое-то время вернуться в царство смертных. Сегодня ночью я отправляюсь в Стоунволл. – Признание было болезненным, хотя я знала, что это правда. Я не могла игнорировать страдания в далеком королевстве, ведь в моих силах было облегчить их.

Гипнос без лишних слов заключил меня в теплые, успокаивающие объятия, подарив утешение, в котором я так отчаянно нуждалась. Я прильнула к нему, зажмурив глаза от слез, которые грозили пролиться.

– Я знаю, твое сердце разрывается на части, – наконец пробормотал он, все еще прижимая меня к себе. – Но помни, как бы далеко ни завел тебя долг, твой дом здесь, Персефона.

Я кивнула, тронутая искренностью. Гипнос всегда умел заглянуть в мое сердце и уловить боль. Когда наконец мы отстранились друг от друга, он одарил меня своей непринужденной улыбкой, на щеках его появились ямочки, а глаза лукаво блеснули.